22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. Пройдет 1418 дней, и мы победим. Водрузим Знамя над Рейхстагом. Но навсегда останутся в земле миллионы жертв этой страшной, кровопролитной, беспощадной войны. Войны, которая началась обычным утром 41-го.
Даже не снилось
«Даже не снилось. Утро 22 июня 1941 года». Так называется картина современного российского художника Валентина Папко. Если введете название в любой поисковик, то с головой окунетесь в то, что журналисты последних лет называют «холивар», то бишь бесконечные прения оппонентов с использованием всего подручного арсенала: от аргументированных доводов до банальной ненормативной лексики. Но не в этом суть — спорить можно и о Микеланджело. Суть в том, что изображено на картине.
Летнее утро. Дом в деревне. Кровать, в которой спит молодая пара. Рядом в колыбели проснулся ребенок. А за окном пожилая женщина смотрит в небо, испещренное самолетами врага… Это грань между миром и наступающей войной.
Знаете, при всех огрехах художника — а они есть — соглашусь с отдельными участниками вышеупомянутого «холивара»: картина каждый раз цепляет. Вернее, даже не картина. А осознание: этот миг, что называется, «за секунду до» действительно был. Осознание того, что он разделил жизни тысяч и миллионов людей на «до и после».
Это осознание мимолетно, его не ухватишь словами, чтобы передать тот ужас, который я испытываю, пытаясь примерять на себя роль наших дедушек и бабушек. Мысль об этом пробирает каждый раз до мурашек, оттого я пытаюсь избавиться от нее, побыстрее выкинуть из головы и никогда к ней не возвращаться. Но возвращаюсь снова и снова. Каждое лето. Каждое 22 июня.
Вчера исполнилось 80 лет с того страшного дня. Но в данном случае «круглость» даты ничего не значит. В том смысле, что она не добавляет и не убавляет ни грамма значимости этого памятного события. А что тут добавишь. В этот день началась самая жуткая для нашей страны война, перемоловшая в своих жерновах судьбу каждого человека, жившего тогда в СССР. У меня не достанет ни слов, ни, слава богу, жизненного опыта, чтобы попробовать описать происходившее. И не буду. Прочитайте «В окопах Сталинграда» Некрасова, «Живые и мертвые» Симонова, стихи Бергольц и Твардовского, дневники Тани Савичевой и Маруси Ереминой, письма солдат и их матерей, похоронки…
Прочитайте.
А потом помолчите минуту-другую в память о тех, кого забрала война.
Не нужно ленточек, пафосных слов, горестной декламации стихов. Мне кажется, все это лишнее. Невозможно сделать 22 июня еще горестнее. Как ни пытайся.
Зеркало истории
Но это внутренний, личностный аспект истории Великой Отечественной и ее начала. Совсем другими смыслами оперируют историки. Историческая наука, особенно тот ее материалистический облик, что сформировался в СССР, в принципе предпочитает стоять над объектом исследования. Это не плохо и не хорошо. Это реальность и попытка добиться объективного изложения хода исторического процесса. Вот только объективное складывается из субъективного, что в свою очередь порождает совершенно разные точки зрения и подходы к изучению и описанию того или иного события или явления.
Естественно, что и историю Великой Отечественной сия чаша не миновала. И здесь наука расставляет массу ловушек для обывателя. Огромное количество точек зрения — обоснованных теми или иными доказательствами и источниками — сегодня способны запутать, закружить и привести к совершенно неправильному видению происходившего.
Как вам точка зрения о превентивном характере нападения Гитлера на Советский Союз, которая родилась еще в годы существования Третьего Рейха? Согласно ей Сталин готовил нападение на Германию, и фюрер просто предупредил события. Звучит как бред, не правда ли? И, надо сказать, эту определенно идеологическую гипотезу в пух и прах разбили не только наши, но и зарубежные, в том числе немецкие, исследователи еще в послевоенное время. Но в 1980–90 гг. ее вдруг взяли на вооружение некоторые российские историки. Мода была такая — ругать все советское, а Сталина особенно. И до сих пор эта мода жива и периодически пополняет состав своих последователей.
Не все так просто и с нашими, доморощенными, концепциями. Взять хотя бы положение о том, что нападение Германии было абсолютно неожиданным. Для большинства историков СССР это был настоящий постулат. Между тем источники говорят об обратном — и данные разведки, и другая информация, которая доставлялась властям Союза, буквально кричали о том, что Гитлер вот-вот начнет свой блицкриг.
И так везде и всюду. И если имеющий образование историк в этом многообразии идей разберется, сделает соответствующие выводы и останется, скорее всего, при своем, то обыватель изначально обречен на попадание в информационный тупик. Особенно сейчас, когда дискуссии со страниц узкоспециальных журналов перешли в легкодоступный и бесстрастно отвечающий на запросы пользователей Интернет.
Второй недостаток исторической науки, как мы уже сказали, заключается в ее отстраненности. Оперируя глобальными понятиями, она долгое время не обращала внимания на отдельных людей и их трагедии. Миллионы погибших долго оставались просто обезличенными цифрами. В последние десятилетия ситуация меняется. Получила популярность малая история, история отдельных людей и ее метафизический аспект. И чем больше таких исследований, тем отчетливее проявляется античеловечность войны. То, что Великая Отечественная была войной на уничтожение для целых народов.
Вот почему мы празднуем День Победы и скорбим в День памяти. Безусые солдаты, милые медсестрички, внезапно повзрослевшие мальчишки и девчонки сумели избежать уничтожения, предопределенного планом «Ост», сумели избежать незавидной участи рабов, обреченных обеспечивать сырьем машину Вермахта. Они в очередной раз — в который уж за историю — спасли Европу. И это главное. То, о чем нельзя забывать.
Помолчите о тех, кого уже нет с нами.
Просто помолчите…
Анзор САБАНОВ
Фото из открытых источников