Однажды, будучи на другом конце страны, зашел в местный книжный магазин за каким-нибудь чтивом, к которому никогда не прикасался прежде, хотел выбрать что-то из философии или психологии, уйти, знаете ли, от романов, слезть с художественной иглы и преисполниться открытиями (в то время я путешествовал и ясно ощущал, как меняется мое сознание на свободе, и нужно было его как-то в правильное русло направить, чтобы не улетело совсем).
Странный вкус древнего учения
И вот на полках с табличкой «Философия», в ее закромах, под книжками поувесистей, откопал маленькую бело-оранжевую, за пару сотен рублей, Марка Аврелия, «Наедине с собой». Меня сразу потрясли его прекрасные слова, вынесенные на обложку: «Скоро ты забудешь обо всём, и всё, в свою очередь, забудет о тебе». Это-то и была вспышка, настолько яркая, что, даже не открывая саму книжку, я быстро отнес ее на кассу, оплатил, дошел до железнодорожного вокзала, сел в поезд и, когда мы уже тронулись в сторону Абакана, открыл ее в ясном предвкушении новых откровений, но уже через пару страниц равнодушно закрыл. Засунул под подушку и уснул.
Чушью оказалась книжка несусветной.
С тех пор Марк Аврелий путешествовал со мной два года, эта книжка всегда была у меня на прикроватной тумбочке, но в положении том же, где и находилась изначально, — под стопкой других книг. Я прекрасно понимал, что в ней сокрыто что-то великое, но это самое великое по какой-то причине мне было непонятным. Как выудить из метафор, скучных трындежей о жизни, которая текла две тысячи лет назад в Древнем Риме, что-то ясное, я тогда не знал.
Вся его книжка «Наедине с собой» — это личный дневник, в который император записывал свои мысли, посещавшие его на протяжении долгого времени. Так вот, пару недель назад все же настал момент предаться ее чтению снова, но в этот раз я уже подошел к процессу более осмысленно — обратился к первоисточникам, то есть к сути философии, которой придерживался Марк Аврелий, — к стоицизму.
Он не «растет» в книжке — от начала и до конца единая канва, единая мысль: держи свой разум в узде, дурачок, и не распыляйся на мелкое и большое, прими всё, но не подпускай ничего. Чтобы понять, о чем пишет Марк Аврелий, нужно прочитать первых стоиков, философов, которых уважал автор, но и чтобы подойти к ним без утрат, нужно быть уже вооруженным. Я стал читать современных авторов, которые объясняют мне, дурачку, на что в этих древних трактатах нужно обращать внимание сразу, а что отложить в долгий ящик, потому как чем старше ты становишься, тем круче ты стоик, тем мудрее. Прочитав уже современников, можно подойти к первоисточникам, а потом и к стоику Марку Аврелию.
Как хорошее вино…
Учение Зенона, древнегреческого философа, изначально вполне предсказуемо именовалось зеноновским, но, поскольку беседы со своими учениками он вел в Расписной стое (а это небольшой общественный портик), позже переименовалось в стоицизм. Но что такое стоицизм? В современном мире быть стоиком не сложно, уж точно не сложнее, чем в Древней Греции. Для этого лишь нужно научиться держать свою душу в покое, чтобы принимать то, что невозможно изменить, иметь мужество, чтобы изменить возможное, и мудрость — всегда отличать одно от другого. Превосходно!
У меня катарсис от этого высказывания.
Стоицизм — философия, которая учит, как принимать верные решения, управлять гневом и воспринимать критику без угрозы получения нервного срыва, и еще относиться к смерти спокойно, как к само собой разумеющемуся явлению. В конце концов, стоицизм учит, как просто быть счастливым. И далее попробую привести несколько примеров из своей жизни, чтобы подкрепить ими написанное выше.
Стоицизм как способ стать железным
Возможно, если вы читаете нашу газету «Абакан» постоянно или хотя бы пробегали взглядом по моим материалам последних двух недель, вы в курсе, что у меня сейчас совсем не простой период, но справиться с ним мне помогает стоицизм.
У меня тяжело болеет бабушка — такое чувство, что вот-вот ее не станет. Второй ее инсульт и последующее за ним полное обездвижение тела нанесли удар и по мне. Причем жесткий. А тут еще проблемы. Причем такие же дикие. Они в моих отношениях с любимой. Понимаю, вы можете сказать что-то вроде: как этот парень может сравнивать дела сердечные и угрозу смерти близкого родственника?
А я скажу — могу.
Дело вот в чем: я прекрасно осознавал, что если сейчас поддамся хоть на минуту своему горю, если впущу его в душу, где, конечно, у него будет больше сил, чем у меня, в конечном счете оно разрастется. Наестся мною и заставит мое тело упасть на колени. Я просто сломаюсь. А ведь у меня работа, откажись я от которой — пропадут деньги, которыми я оплачиваю жилье в Абакане, оплачиваю еду — вообще всё оплачиваю. В этом городе я уже год и успел полюбить его и людей, которые здесь меня окружают.
Глупо всё будет потерять из-за эмоций. И вот что я решил делать.
Стоики говорят: в мире есть только то, что ты можешь контролировать, — свои мысли — и то, что ты контролировать не можешь, — действия или мысли чужие. Я не могу спасти бабушку, не могу ее вылечить, как-то повлиять на ее самочувствие. Всё, что я мог сделать — уже было сделано. Много лет потратил, чтобы воодушевить ее на жизнь, всячески помогал и ухаживал, ибо знал, что в роковой час мне будет ужасно стыдно, что где-то пренебрег, где-то специально обидел и бросил.
Поэтому, если ей суждено скончаться, она скончается.
А горевать или нет, винить себя в этом или нет, да и вообще, как относиться к ее смерти — решать уже мне. Я знаю, что горе будет, знаю, что не настолько «козел», чтобы ничего не чувствовать в момент ее смерти, но предпочту, конечно, не ощущать ничего. Блокировать. Пытаться понять, что это внешнее, оно может подорвать мое внутреннее. Понимаете? Я освобожден и весел, когда что-то сделал, и сделал как можно лучше. Остальное не в моей власти, увы… Но горести я предпочту спокойствие. Опять же.
То же самое касается девушки, с которой мы разошлись две недели назад. Я до сих пор питаю надежды, что это только на время, до сих пор хочу верить, что наша назначенная на выходные встреча состоится и мы вновь сойдемся, а все плохое оставим в прошлом. Вот только я реалист, и, как правило, подобные мои желания не сбываются, поэтому уверен и в обратном — она уже пропала навсегда.
И что, мне теперь страдать? Не хотелось бы.
Непростая философия
Стоики говорят, что мне нужно даже не смириться с утратами, а думать о них так, чтобы они меня не ранили. То есть понять: в то время, когда мы были вместе, я всегда старался делать моей любимой только благо и каждую ссору пытался смягчить. Увы, моя возлюбленная не стоик, а сплошной эмоциональный импульс, который пробивает всё на своем пути, не замечая преград. Стоики учат нас всю жизнь отдавать любимому столько эмоций и нежности, сколько это вообще возможно, чтобы потом, когда всё закончится, не было стычек между вами и вашей совестью. Да и в этом случае можно отпустить — ведь оно прошло. Чего тут поделать? Машину времени не изобрели.
Таким образом я и стараюсь жить последние несколько недель, но, опять же, зная себя, зная и свою бытность, значительную роль в которой занимали страдания, я вряд ли продолжу практиковать стоицизм. Ибо вся моя жизнь и мое творчество зиждутся на трех острых столпах: несчастье из-за неверных женщин, несчастье из-за неверного места проживания и несчастье из-за неверной дозы алкоголя.
Стоицизм в перспективе способен меня лишить всего этого. Я, конечно, верю в его силу, но, знаете, просыпаясь по утрам, до сих пор в первую очередь я ощущаю боль от моих потерь последних недель. И приходя в пустую квартиру вечером, которая так много помнит, и ложась в постель, пропитанную моей возлюбленной, вдруг обнаруживаю, что стоицизм мой разум покидает, и снова я не знаю, как правильно жить и чувствовать радость. Но, по крайней мере, этот текст написан чистым разумом, и я счастлив, что закончил его именно этими словами. А дальше — посмотрим…
Владислав КОНСТАНТИНОВ
Фото из открытых источников