Сохраняя традиции
Яблочный Спас – день в народном календаре восточных славян, приходящийся по старому стилю на 6-е, по новому – на 19 августа. Этот праздник, именуемый еще Преображением Господним, является одним из первых, посвященных урожаю. С этой даты, согласно поверьям, природа разворачивается от лета к осени и зиме. В этот день верующие приносят в храм для освящения плоды нового урожая, и в первую очередь – яблоки. Из освященных плодов готовят пироги, угощают ими гостей.
В стихотворении «Гой ты, Русь, моя родная…» у Сергея Есенина есть такая строфа:
Пахнет яблоком и медом
По церквам твой
кроткий Спас.
И гудит за корогодом
На лугах веселый пляс.
…Поэт написал это летом 1914 года: до революции было три года, церкви еще стояли… В селе Сон Ширинского района, где я родился, не было ни церкви, ни яблок, ни меда. Из-за высокогорья и прохладного таежного лета здесь едва успевали вырасти (и то под пленкой) огурцы, а из плодов – ранетка да черемуха. Не то что пчелы – даже осы и те не летали! И я всегда мечтательно вздыхал, читая это горячее июльское стихотворение Сергея Есенина, живо представляя себе, как это здорово было на его земной родине, когда пахло «яблоком и медом»! Не магазинными, а из садов и пчелиных ульев, упрятанных в садовом запашистом разнотравье. Э-эх!
Но уже в молодости я смогтаки осуществить свою поэтическую мечту и побывать на родине Есенина, в привольном селе Константиново, постоять на высоком берегу Оки, откуда, действительно, «не видать конца и края – только синь сосет глаза»! (Снова строки из упомянутого уже стихотворения.) Это – если смотреть в сторону Мещерского края, что за рекой… По широкой (и не раскатанной, травянистой) улице села, раскинувшейся вдоль берега на этой стороне Оки, через дом, а то и у каждого дома, продавали яблоки: сладкие, сахарные, темно-вишневого цвета, всего тогда по рублю за ведро! И от этих огромных яблок, над которыми кружилась пчелка, а то и сразу несколько, пахло сотовым медом. Мы купили ведро яблок у восстановленного к тому времени дома матери Сергея Есенина: именно там, а не у какого-то другого… Именно так хотелось поступить…
Но всё это время, еще со школы, зная наизусть «Гой ты, Русь, моя родная…», я никак не мог понять в этом стихотворении одну строчку: «и гудит за корогодом»… Точнее, одно даже слово – «корогод»… Наконец накануне Яблочного Спаса удосужился-таки найти время и узнать, что всё же означает это слово. Ведь не для рифмы же, в конце концов, поставил его поэт! Или?.. После недолгих поисков выяснилось, что «корогод» – это древний (скорее всего, из олонецких краев) вариант названия… хоровода. Значит, Есенин прекрасно владел древним знанием именно этого слова.
Попутно, мимолетно, сам собой возник и другой вопросик: а почему тогда корогод гудит, а не поет-то, а? Ответ нашелся тоже сам собой: так ведь на Яблочный Спас (потехе – час, заметьте!) не только ставили квас, но гнали и хмельную медовуху… Вот и гудел корогод, за которым уже вовсю начинался, тоже само собой понятно, веселый пляс… Иными словами, еще не все песни корогод спел, а пляс после медовухи-то – он уже, знай себе, начался… Так лишний раз я убедился, что у настоящего поэта нет и не может быть ни одного случайного слова!
Спас… Он начинается с Медового (14 августа), продолжается Яблочным (19 августа) и заканчивается Ореховым (29 августа). С первого Спаса пчелы перестают носить мед, крестьяне начинают заготовку дикой лесной малины. Спешили собрать и поспевшие ягоды черемухи. Значит, в своем лесном, среди гор, Сону мы через сбор черемухи прикасались, оказывается, к Спасу!
На Медовый Спас сельский люд шел с лукошками в церковь, после освящения меда крестьяне разговлялись… Уже на зеленую траву падали первые холодные росы.
Яблочный Спас… О, это был большой крестьянский праздник в честь Преображения Иисуса Христа. В этот день в церковь носили плоды – яблоки, груши, сливы…
В Сибири (это значит – опять и в Сону) с наступлением третьего Спаса начинали бить кедровую шишку. Оттого он и называется – Ореховый… Не поэтому ли названное уже стихотворение, где воспевается родное урожайное приволье, Сергей Есенин заключает такими словами:
Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте Родину мою».
Кстати, мне раньше и по поводу этой строфы тоже всё думалось, что слова «рать святая» – это, скорее всего, какие-то свободно взятые поэтом слова «для рифмы»… Оказывается, и тут – осечка!
Первый Спас был установлен церковью по случаю знамений от икон Спасителя, Пресвятой Богородицы и Честного креста во время сражений князя Андрея Боголюбского с волжскими булгарами. Вот вам и «рать святая»! Пчеловоды подрезывали второй раз ульи с медом и, выбрав лучшие липовые соты, несли их в церковь «на помин родителев». Они освящали первый свежий мед, а затем разговлялись им. Этот первый Спас называли еще «Мокрым», потому что в этот день устраивался крестный ход на реки и источники для водоосвящения.
Второй Спас, как уже сказано, был связан с праздником Преображения Господня, с тем моментом священного писания, когда «взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его (опять, заметьте, рать святая!), возвел их на гору высокую одних. И преобразился перед ними: просияло лицо его, как солнце, одежды же его сделались белыми, как свет. И вот явились им Моисей и Илия, с ним беседующие… Облако светлое осенило их, глас из облака молвил: «Сей есть сын мой возлюбленный, в котором мое благоволение; его слушайте».
После освящения плодов нового урожая (яблок, ржи, ячменя, репы, гороха и т. д.) и благословления крестьяне осеняли себя крестом и разговлялись медом и яблоками. По народному выражению, «на второй Спас и нищий яблочко ест». Оттого-то в стихах Сергея Есенина «пахнет яблоком и медом»!
Третий Спас праздновали в честь образа Спаса Нерукотворного. В народе он именовался «Спас на полотне», или «Ореховый». У нас в Сону к этому времени уже привозили в мешках смолистые кедровые шишки из тайги, варили их на пару в глубоких алюминиевых дуршлагах (чтобы стекала смола) и выносили к пассажирскому поезду на продажу. Ну, а мы, мальчишки, охотно носились по улице с вареными, смолой еще пахнущими, шишками и бесперечь щелкали сочные молочные орешки.
Так что у нас, в Сибири, если не Медовый и Яблочный Спас таким вот образом отмечался, то Черемуховый и Ореховый – без сомнения. Жаль только, что в советское время мы лишь вот у Сергея Есенина и могли узнать, что «по церквам твой кроткий Спас» снизошел на Русь, взамен которой поэту не надо и рая. Ему, сельскому подростку, куда ближе было побежать «по мягкой стежке» туда, где «на лугах веселый пляс» и, может быть, на приволье зеленых лех (вид травы) ему навстречу, как сережки, «прозвенит девичий смех».
Валерий ПОЛЕЖАЕВ
Фото из открытых источников
