О том, что политика — штука грязная, мы знали давно. Более того, грязная она в самом плохом значении этого слова, потому как грязь все-таки бывает полезной и даже лечебной. Но у того, во что погружается в последние годы Хакасия, никакого другого, кроме как самого отрицательного, значения быть уже, увы, не может. Потому как в достижении своих целей некоторые уже скатываются до самых невероятных пакостей или даже гнусностей.
Все это можно назвать разве что еще пошлостью да мерзостью.
В Абазе в понедельник, 29 марта, простились с последним проживавшим там ветераном Великой Отечественной войны — Владимиром Антоновичем Басовым. Печальное событие. Но, к сожалению, все мы смертны, а век наш, увы, недолог. Владимир Антонович прожил 94 года, и это немало даже по международным стандартам.
Казалось бы, какая политика и какие выводы могут тут быть? Но вот на одном из ресурсов читаю (далее дословная цитата): «Хакасия приближается к долговой пирамиде (яме?), возбуждаются уголовные дела о халатности против чиновников, не выплачивается зарплата, бастуют поставщики, предъявляются гражданские иски к самому губернатору с требованием его отставки…
А в это время в одном из таежных городков Хакасии ушел из жизни последний ветеран Великой Отечественной войны 1941–1945 годов Владимир Антонович Басов. Через полгода ему исполнилось бы 95 лет».
Люди, вы вообще в своем уме?
Какая связь между смертью ветерана и «долговой пирамидой»?
Что общего между требованием отставки губернатора и окончанием жизненного пути ветерана?
И неужели это именно забастовка поставщиков довела 90-летнего человека до его кончины?
Скажите, кто в этой ситуации более мерзок и циничен: губернатор, который якобы не выплачивает кому-то зарплаты, или же вот эти «мастера художественного слова», цинично использовавшие смерть ветерана в качестве информационного повода, чтобы в очередной раз ущипнуть правительство Коновалова.
Неужели в большой политической игре кто-то «в здравом уме и трезвой памяти» действительно считает это за забитый гол или какую-то голевую передачу?
Честно говоря, в голове вообще не укладывается, как можно вот так подтасовывать и передергивать. Но более всего неприятно становится от того, что та самая война, День Победы, который в нашей стране остался, пожалуй, самым непререкаемым и, безусловно, всеми справляемым праздником, превращается в орудие, с помощью которого сводятся какие-то свои политические счеты.
Слава богу, я еще помню, как этот праздник отмечался раньше. Помню и скупые рассказы ветеранов, которые оставили свою молодость на той войне.
Очень смутно — свою бабушку, папину маму, которая умерла на пороге детского сада, придя вечером туда за нами. Она одна вырастила и поставила на ноги пятерых ребятишек. При этом статуса вдовы фронтовика никогда не имела, а значит, и каких-то полагающихся ей льгот. Ее муж — мой дед — без вести пропал зимой 1945 года на Западном фронте. Его не нашли ни среди раненых, ни среди убитых, ни среди пленных, тогда это автоматически подводило под, как бы сейчас сказали, статус возможного предателя. Так и прожила она, баба Аганя, всю жизнь одна. По сути — вдова фронтовика, по факту — не являясь оной.
Красные следопыты нашли останки деда, погибшего в боях под Кенигсбергом, тогда уже Калининградом, в конце 70-х. Они прислали нам письмо. Бабушки к тому времени уже несколько лет как не было. Но зато фамилия деда получила право быть увековеченной на плитах мемориала, который построили у нас в честь 40-летия Победы в 1985 году.
Второй мой дед пришел с войны контуженным. Они с маминой мамой, моей бабушкой, вырастили пятерых дочерей. Его я тоже ни разу не видел, кроме как на фотографиях. Он умер весной 1968 года, а через две недели мама родила мою старшую сестру.
Мама иногда вспоминает День Победы 1945 года. Ей тогда еще не было и семи лет, но, видимо, такое событие было трудно не запомнить. Она говорит, это был очень теплый, яркий, солнечный день. Отец с утра ремонтировал какую-то постройку во дворе. Сообщения о полном разгроме и капитуляции фашистской Германии по радио они сами не слышали. К ним во двор прибежал сосед — тоже инвалид — и выкрикнул эту новость.
Потом, говорит мама, ее отец с соседом долго стояли, обнявшись, и плакали.
Здоровые мужики не стеснялись своих слез, потому что они знали, что такое война. Они прошли через все ее ужасы. И им в голову уж точно бы никогда не пришла фраза «можем повторить».
До 1985 года в нашем райцентре был один памятник в честь Победы. И когда приходил этот День, памятник неизменно утопал в цветах и венках. Их было так много, что они занимали не только сам памятник и его подножие, но и весь периметр небольшого сквера. А вот речей на празднике как раз было мало. Больше — боли, а вместе с ней какого-то невероятного душевного тепла от тех ветеранов, которые тогда еще собирались на свой праздник.
С годами этого тепла становилось все меньше, наверное, потому что меньше становилось и самих ветеранов. Зато все больше раздувался, извините за этот глагол, государственный пафос, совершенно не нужный этому празднику.
Первым, по моим ощущениям, таким пафосным стало празднование 40-летия Победы в 1985 году. А далее — уже шло просто по нарастающей. Душевность этого дня уходила тем дальше, чем больше его прибирали к своим рукам чиновники.
Хотя было одно исключение. В 1995 году, в пятидесятую годовщину, когда на Красной площади впервые после долгого перерыва прошел Парад Победы, вернее его историческая часть. А ветеранов с трибуны мавзолея, который тогда еще не прикрывали стыдливо красочными щитами, приветствовали лидеры всех ведущих мировых государств, отдавая тем самым дань уважения людям, уничтожившим фашизм.
В тот день на Красной площади не демонстрировались достижения российского оборонного комплекса. Сам военный парад проходил у Поклонной горы. И в том, как Красная площадь склонилась перед ветеранами, было что-то настолько трогательное, что по-настоящему заставило гордиться своей страной. Мы тогда гордились миром, а не тем, что «можем повторить».
Как говорится, много воды с тех пор утекло. И, да, День нашей Победы с годами приобрел иные акценты. Он — как наше последнее достижение, которым мы можем сильно гордиться. Космос, который мы покорили спустя 16 лет (!) после Победы, и были там первыми, теперь, к сожалению, кажется, уже не в счет.
И очень жаль, что эту войну и эту Победу используют теперь по поводу и без. Как то самое Знамя Победы, которое в 1945 году было поднято над Рейхстагом. В Хакасии над официальными учреждениями оно теперь развивается постоянно. Летом 2019 года губернатор Хакасии Валентин Коновалов писал в соцсетях: «Знамя Победы будет развеваться над зданием правительства, поскольку мы чтим подвиг тех, кто отстоял в боях с нацистами нашу Родину, кто в тяжелейших условиях трудился в тылу и кто в послевоенные годы поднимал из руин разрушенные города, восстанавливал фабрики и заводы, налаживал народное хозяйство».
Лично я сомневаюсь, насколько уместно Знамя Победы над Домом правительства, над зданиями министерств и ведомств, на флагштоках муниципалитетов, так сказать, в ежедневном режиме. Не девальвируется ли его ценность от такого постоянного употребления? Мне кажется, доставать и демонстрировать Знамя Победы и его теперь уже многочисленные копии нужно лишь один раз в году — в День Победы. В остальные — место Знамени в музее.
А иначе получается так, как мы видим это в Абакане, практически в самом его центре — на улице Ленина. Рядом с часовней стоит там здание страховой компании, в котором размещается еще и Министерство природных ресурсов и экологии РХ. И прямо над входом в здание, в котором, судя по входной группе, все еще справляют Новый год, развеваются три флага, а именно: государственный флаг России, флаг Республики Хакасии и Знамя Победы. Хотя флагами то, что свисает там вниз, давно уже трудно назвать. Это никакие не символы, потому что назвать таковыми грязные цветные куски материи просто не поворачивается язык.
Не знаю, как с государственными флагами, но разве Знамя Победы достойно такого обращения? Для чего его здесь повесили? Какую высшую цель преследовали руководители?
Понимаю, что мало кто из прохожих обращает на это внимание — примелькалась картинка, к сожалению. Подозреваю, что в таком состоянии флаги не только на этом здании. Но когда видишь подобное обращение со святыней, а потом слышишь какие-то пафосные слова от руководящих товарищей — не лицемерие ли все это?
И, да, есть Федеральный закон «О Знамени Победы», которым установлены правовые основы его хранения и использования. Этим законом четко указано, что использоваться Знамя и его копии могут «во время торжественных мероприятий, посвященных Дню Победы, проводимых федеральными органами государственной власти, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, организациями, общественными объединениями, возложения венков к Могиле Неизвестного Солдата в городе Москве и другим памятникам Великой Отечественной войны 1941–1945 годов в День Победы и другие дни, связанные с событиями Великой Отечественной войны 1941–1945 годов».
Вывешиваться на зданиях (либо подниматься на мачтах, флагштоках) наряду с Государственным флагом Российской Федерации Знамя Победы может лишь в День Победы.
Наш губернатор аргументировал его появление на административных зданиях следующим образом: «Российским законодательством установлено, что Знамя Победы “является официальным символом победы советского народа и его вооруженных сил над фашистской Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов, государственной реликвией России” и “находится на вечном хранении в условиях, обеспечивающих его сохранность и доступность для обозрения”».
Сомневаюсь, что грязь и ветер — это те самые условия, которые обеспечивают «его сохранность и доступность для обозрения».
И, конечно, сомнительно, что тот самый символ Победы, в который превратился штурмовой флаг 150-й Ордена Кутузова II степени Идрицкой стрелковой дивизии, водруженный 1 мая 1945 года на здании Рейхстага в Берлине, достоин именно такого употребления.
К сожалению, сегодня складывается такое впечатление, что все новыми и новыми мемориалами, вывешиванием копий Знамени Победы, раздачей георгиевских лент мы как бы хотим загладить свою вину за то невнимание, с которым относились к ветеранам при их жизни.
Неужели количеством памятников и употреблением по поводу и без героической символики и красивых слов мы хотим вернуть величие своей стране? Она ведь уже доказала его в мае 1945-го.
Неужели других поводов для гордости у нас уже нет и не будет?
Алексей КИРИЧЕНКО