Александр Ванюшкин: «Песня «Триста тридцать три» собирает новые народные куплеты»

Каждое историческое событие формирует облако символов: романы и повести, кино, песни. Спецоперация долгое время ассоциировалась с лаконичной графической символикой, затем образами конкретных героев, а массовом инфополе, пожалуй, с новостями и ток-шоу, где эксперты обсуждают геополитические угрозы.

Но вдруг зазвучала песня.

 Антифашистское движение за безопасность Донбасса обрело голос и текст. Русский задорный мужичок с гармошкой с очень подходящей фамилией Ванюшкин подобрал простые аккорды и хлесткие рифмы, которые звучат уже не только в Донецке, Луганске или Запорожье, но и по всей стране. Александр Ванюшкин стал героем телепередач, но самое главное – его поддержала волна народной популярности, а песни побежали по чатам и страничкам простых людей.

 В разговоре с публицистом и музыкантом Денисом Дворниковым автор народного гимна СВО рассказал историю его создания, а также о том, как творчество помогает в борьбе со злом.

 — Твоя песня «Триста тридцать три» действительно зажигает сердце. Вроде бы простые три аккорда, простые слова, но в них есть драйв, живая искра, личная история, переплетенная с историей многих людей, какой-то воинский восторг, за которым есть и боль, и горечь… Тебя и твою гармошку легко представить и в фронтовой хронике Великой Отечественной войны, и на рок-концерте, где зал поет и приплясывает вместе с тобой. Как родилась песня? Такие произведения не могут же родиться на тихой кухне? Или я ошибаюсь?

 — Как родилась песня «Триста тридцать три», я не знаю. Просто я этим живу: просматриваю телеграм-каналы, смотрю сводку о войне, смотрю новости, телевизор, передачи, переживаю, болею за каждого ребенка, оказавшегося под обстрелом. Я не знаю, но, наверное, она была где-то у меня внутри, вот эта ритмичная скороговорка: «Триста-тридцать-три». Просто как-то вышел покурить и сверху поток — целым файлом, вот прям музыка с неба… И что-то у меня душа развернулась, хотелось это чувство выплеснуть — что-то такое хорошее, доброе, народное. И гармошка сама в руки легла, а песня прям потекла такой народной, теплой, от души, я не знаю, как еще описать этот процесс творчества. У каждого этот момент рождения песни переживается по-своему и по-разному. Музыка и текст пришли сразу в голову. Конечно, потом уже поработал, причесал, проверил по тексту названия орудий — «Смерч», «Искандер», «Ураган», и рифма сложилась, как частушка. А так, я пишу и играю совершенно разные песни вместе с талантливыми музыкантами. Нас уже многие знают, как сложившийся коллектив – «Александр Ванюшкин и группа «Наши», с которой мы много лет уже играем, репетируем, гастролируем. Нашего гитариста Артура Лещинского я вообще считаю лучшим в России и не только. Второй гитарист – Владимир Кардонов, бас – Андрей Андрианов, ударные – Александр Папченко. Аранжировщик и худрук – известный музыкант Натан Моргунов, а звукач (звукорежиссер – прим. ред.) Александр Заспулин. Ребята очень помогают в аранжировках, совместном создании новых композиций, в том числе и «Триста тридцать три».

 — Но даже после аранжировок, эта песня может однажды стать народной?

 — Да, пошла в народ, обретает новые куплеты. Мне уже на нее присылают многие люди продолжение. У меня уже сотни куплетов собраны. Мы даже хотим провести конкурс на лучшее продолжение. А призом станет мое исполнение студийное со словами народных авторов.

— Аккорды довольно простые, но, тем не менее, у песни свое лицо, характер, настроение…

 — Аккорды простые абсолютные. Может она взяла тем, что как ты говоришь: простые аккорды, простые слова повторяются, все идет в народном музыкальном пульсе… Как меня называют даже некоторые «внук Василия Теркина».

— Относительная простота гармоний, в целом, свойственна русской бардовской песне, и даже поп и рок-музыке. Существует ли для тебя понятие «русская музыка», «русский рок»? В чем его особенность?

 — Русский рок лично мне нравится, слушаю. В России много хороших музыкантов. В отличие от «импортных», у нас музыка держится на тексте. Гармония и музыкальные темы, конечно, немаловажный компонент, но стержень смыслов держится на словах. В наших песнях текст – это еще один ударный инструмент, можно сказать. «Триста тридцать три» — это не только условный код, но и барабанная дробь, и звуки залпов, в общем, элемент картины, которая создана в песне. Я заметил, что людям часто нравится не только то, что привито с детства, но и то, что прячут в себе культурные корни. Например, я вырос не только на русском роке, но и на западной музыке, люблю гитарные риффы, тяжелый рок, до дыр в кассетах слушал JudasPriest, W.A.S.P., Accept и другие подобные группы. Но, когда душа заболела – зазвучала гармошка. Мелодии, под которые плясали деды. Это то, что в глубине души всегда будет хотя бы на самом тихом уровне звучать у русского человека, а в момент кризиса – греметь народным оркестром и хором. Это в крови. Нет ничего плохого в качественной музыке исполнителей других стран, мы и они – часть мировой культуры, но надо продвигать и развивать свое. К сожалению, мы долгое время занимались подражанием, догоняли чужой дилижанс, смущаясь своей видимой простоты. Пора вспоминать, что наша русская тройка летит побыстрее и звончее.

 — Кто этим должен заниматься?

 — В первую очередь люди, влюбленные в Россию и наше искусство. Талантливые продюсеры, способные создать современное звучание русской песне. И не просто творить по закрытым студиям, а увлечь людей. У каждого народа есть танцы. Это язык движения, разговор всем телом, причем от имени всей нации. Кавказские народы – молодцы, в любую секунду могут выдать пляс. Их никто не заставляет разучивать эти движения. Уважаю! Хочется, чтоб у тамбовских, вологодских, сибирских ребят был такой же задор и умение показать миру свой народный танец. Кто-то должен собрать эти движения, заразить этой страстью, пробудить желание показать предкам, что мы продолжаем их танцы и песни. Их страсть и любовь к жизни.

— Возвращаясь к русскому року и отечественной поп-музыке. Сегодня много говорят о тех, кто уехал из России. Что ты думаешь об этом протестном покидании страны?

 — Осуждение – это не мой вид спорта. Но и спокойно относиться к откровенному предательству тех, кого искренне любили миллионы поклонников, тоже трудно. Бог им судья, в конце концов. Я бы обратил внимание на позитивный момент. Из нашей культурной жизни наконец-то уходит эта подлая двусмысленность, к которой мы умудрились привыкнуть. А для многих степень таланта стала измеряться степенью оппозиционности и протеста. Многие уехавшие звезды настолько сильно тянулись за своими западными коллегами, что решили при удобном случае и от страны своей отказаться. И это совсем не круто. Наоборот – это признак глубокого провинциала в самом дурном значении этого понятия. Кто-то говорит «воздух стал чище». По крайней мере, уход тех, кто до посинения держался за телеэфиры, дал возможность, наконец, пробиться настоящим талантам. Очень надеюсь, что будет, как с хорошим сыром после введения санкций – начнем производить свой национальный и зрелый музыкальный продукт (смеется).

— Успеху твоей песни помогла не только музыкальная составляющая, но и твой внешний образ. Такой «наш», народный образ воина с гармошкой… В голосе, в движениях, ужимках, в солдатской улыбке – родной для своих и страшной для врага.

 — «Воин с гармошкой» — тоже неплохо (смеется). Это что-то наше, что-то русское! Допустим, в командировке в Чечне в 2000-е там я был, в 2001-ом, 2003-ем. На гармошке тогда еще играть не умел, у меня была гитара. Опять приходишь после поста… В командировках, когда много людей, устаешь друг от друга: «снова эти задолбавшие рожи», как в песне какой-то поется. Какой бы боевая дружба ни была крепкой, охота переключиться на что-то. Тогда берешь гитару, начинаешь бренькать просто для себя и незаметно один-второй-третий подтягиваются, собирается толпа: «Сань, ну, давай, чего-нибудь сыграй!», — и начинаешь играть. Играешь. Опять потом лежа, допустим, на спальном месте лежишь, играешь. Бац – что-то пришло, — сочинил песню! Вокруг: «О, круто! Все классно!», — ну, значит пошла хорошо, давай ее дальше делать. Воин с гармошкой, воин с гитарой, балалайкой – это тоже важное оружие. Потому что в нем дух и голос Родины. Вопросы «для чего?» и «за кого?» отпадают.

— Я знаю, что ты действительно много делаешь, и для фронта, и для помощи жителям освобожденных территорий. Расскажи, если можешь…

 — Другие люди делают гораздо больше… Мой вклад небольшой совсем, и говорю это не из ложной скромности. В гуманитарку напросился: «Ребят, давайте концертик какой-нибудь сделаем для пацанов». Я, естественно, с 2014 года помогал беженцам тем, чем мог. У у меня четверо детей: оставались какие-то вещи – я собирал, давали клич по соседям, по друзьям, у кого что, приносили, привозили. Не то что на постоянной основе, но была возможность – всегда старался помочь. В соцсетях пишут много разного, но это преувеличение, и героем себя не считаю. Есть огромное желание помогать, и чувствую, что возможностей становится больше. Например, деньги, которые мне пересылают друзья и знакомые, потому что они меня знают и мне доверяют, сразу уходят на гуманитарную поддержку Донбасса и освобожденных территорий. Особо рассказывать о своем вкладе нечего.

— Популярность чувствуешь?

 — К сожалению, любая популярность идет под руку с проблемами. Я, например, не могу канал сделать «Александр Ванюшкин», из-за того, что такое название уже занято, а самое противное, что берут мошенники на аватарку фотки с видео, пишут «Александр Ванюшкин» и начинают уже собирать деньги. Я об этом уже объявил и по «Первому каналу», чтобы предостеречь. Если я прошу денег для помощи бойцам, я говорю это сам лично. Мои друзья, они и так помогают. Для тех остальных, которые желающие, я обращусь лично по видео. Много людей сердобольных, которые хотят помочь, и не хотелось, чтобы деньги уходили жулью. Как с этим бороться? Ну, мы над этим думаем.

— Помогает ли музыка бороться за правду и свободу?

 — Однозначно, да! Если она хорошая – ее будут слушать, ее будут учить наизусть, ее будут играть. И человек, который доносит эту музыку, эти песни, на нем большая ответственность за новых единомышленников. Соратников в борьбе со злом становится больше. Самое главное, чтобы вот эту энергетику пустить в нужное русло, в доброе, в правильное. Музыка – это сила. Можно и дух укрепить, а можно и душу разложить через песни. Пришло уже время воспрять духом, гордиться за свою нацию, за то, что мы русские. В окопах сегодня рождается много песен. Им нужно дать поддержку и продвижение. Вполне возможно, песни, рожденные в трудную историческую эпоху, помогут воссоздать русское творчество. И, кстати, когда я говорю «русские» я подразумеваю всех жителей, как наш президент однажды сказал, когда говорил о вкладе каждого: и чеченцев, и лакцев, и мордвин. Мы вместе, и у нас одна судьба.