Заслуженному артисту Республики Хакасия Федору Александровичу ЗОЛОТУХИНУ — 75 лет, и он погружен в мир театра большую часть своей жизни, а именно — полвека.
Он был машинистом сцены, помощником режиссера… Видел театр с разных сторон и… продолжал любить. В Русском театре имени М.Ю. Лермонтова артист служит уже 47-й сезон. Им было сыграно более ста ролей взрослого и детского репертуара. За это время случалось разное, но больше всего удивляет и восхищает то, что все эти годы юбиляр ежедневно находит, за что «зацепиться», чем вдохновиться, продолжает расти и творить.
Сейчас мы вместе рассматриваем семейный альбом Федора Золотухина. С фотографий улыбаются его дети: дочь Екатерина и сын Максим. Вот он с гитарой, совсем маленький, спрашивает: «Папа, а когда я стану Высоцким?» На что отец отвечает: «Будешь много заниматься — скоро станешь!» Вот так, приучая детей к честному труду с самого детства, живет и работает Федор Александрович.
Листаем дальше: три театра Урала — в Ирбите и Каменске-Уральском, а также в городе Черемхово Иркутской области — начало актерской карьеры…
— Никогда не думали об отдыхе, работали как проклятые: выезды, репетиции, гастроли, множество спектаклей… Где мы только не были: Казахстан, Киргизия, Сахалин, Владивосток, Ленинград… — рассказывает Федор Золотухин. — Знаете, наверное, я выбрал именно ту профессию, которой был нужен.
Она мне нелегко далась. Я поступил сразу после армии в Дальневосточный институт искусств на специальность «актер драмы и кино». На вступительных прочел стихотворение и басню. Экзаменационная комиссия: «Этюд покажите, украдите что-нибудь в огороде, например!» Я сразу слышу какой-то шорох, тихонечко, на цыпочках, ботву раскрываю: глядь — огурцы! Накладываю полные карманы… Меня спрашивают: «Огурцы-то зачем воровали?» Отвечаю: «Закусить после выпивки». И все рассмеялись. Взяли меня. Я был счастлив. Стоял перед ними в отцовском пиджаке, который больше меня на три размера (из армии стройный пришел, худой). Поступил. Днем — учеба, ночами подрабатывал. Дежурил в столовой рыбной на проспекте Ленина во Владивостоке. Не хотел у родителей денег брать, в деревне и так была нищета.
Год проучился, на экзаменах неуд поставили, пришел к ректору, разревелся, у меня истерика, говорю: «Как так может быть, поступил — пятерка, а через год до двойки докатился?»
Поехал в Новосибирское театральное училище, не взяли. Отправился в райцентр искать работу. Устроился руководителем театральной самодеятельности, поступил в культпросветучилище на режиссуру народных самодеятельных театров. После чего меня сделали методистом художественной самодеятельности, оклад 90 рублей. Потом был Рубцовск, Каменск-Уральский, Ирбит… В Ачинске режиссер был готов взять меня актером, но я, торопыга, сунулся к директору раньше времени, а она меня — в монтировщики… Пятков (режиссер) говорит: «Ты что, надо дождаться было меня! Вместе бы зашли!» Работал монтировщиком, на полставки помощником режиссера, брал разовые актерские уроки, понемногу играл в спектаклях. Первая главная роль была — «Дед» в спектакле «Затюканный апостол» по пьесе Андрея Макаёнка. Я горел желанием играть! У меня накапливалась энергия, мне нужно было отдавать ее зрителю. Так происходит до сих пор!
— Помните свой первый творческий сезон в Абакане? Каким был театр в те годы?
— Первый спектакль, в котором я здесь играл — «В графе отец — прочерк», в молодости уже мог играть стариков… Была у нас постановка «Иван Грозный» (режиссер Петров), так на него шел народ — всегда полный зал! Тогда и театр был общий — хакасская и русская труппа, мы были очень дружными, независимо от национальностей. Самое главное, театр имел конкретную линию репертуара: героическая, лирическая, классика — классики было много! Каждые 5 лет обновляли репертуар. Сейчас, как мне кажется, театр стал несколько потребительским. Приезжает режиссер, без «багажа», что-то быстренько поставил и уезжает…
— Общаясь с молодыми актерами, видите в них себя, или поколение совсем другое?
— Сейчас, смотрю, не всегда серьезно относятся к профессии: гримироваться уже не гримируется никто, так, чуть-чуть глазки подвели… Порой нет этого глубокого проникновения внутрь. Но вообще молодежь — неплохие ребята. Работают, стараются, растут. Возможно, из них действительно получатся талантливые актеры.
— Вы преподавали в театральных студиях. Расскажите о самых ярких постановках.
— Для «Абаканвагонмаша» поставил композицию «А зори здесь тихие», сам старшину Федота Васкова играл. Война. Изобразили смерть каждой девочки… Приходили идеи в голову, творческие находки. Что-то и воровал по неопытности у других режиссеров, но спектакль шел долго, его любили. Педагоги театрального училища заставляли студентов идти на него, иначе «не зачет». Хотели присвоить звание «Народного театра» нашему коллективу, но он скоро распался: люди с работы уволились, уехали…
В обществе слепых работал дважды, про Федота Стрельца ставили, другие одноактные пьесы, сцены на военную тему. Ставил ребятам голос, учил подключать воображение и работать над дыханием: «Перед тобой огромное море, а там еле виден парус: тебе туда надо докричаться! До той лодки!»
…Полный сил, идей и творческой энергии, Федор Золотухин с энтузиазмом берется за каждую новую роль, успешно играет в спектаклях для детей и взрослых.
— Я Дед Мороз с сорокалетним стажем, — характеризует себя Федор Александрович.
Одной фразой сказано все: гордость за свою профессию и за артистическую судьбу… Что ни говори, а отыграть три, а то и все пять новогодних спектаклей для более чем шестисот детей за один показ — под силу не каждому. Тут нужно и умение держать зал, и внимание к малышам, главное — получать удовольствие от своей роли.
А еще Федор Александрович сам пишет пьесы. У него около десяти новогодних историй, по которым создавали спектакли абаканские театры. Например, очень памятная постановка — веселая и проникновенная — получилась у театра «Читиген» к году Козы.
— У каждого из нас есть кому сказать спасибо, искренне поблагодарить… Кто эти люди в вашей судьбе?
— Первая, кого я вспомнил — Нина Федоровна Панкова. Она взяла меня в театр. Царствие ей небесное… Благодаря ей я попал сюда. Мы приезжали из Ачинска на гастроли, и я увидел такой зеленый чистый город, подумал: «Вот бы здесь устроиться работать и жить!» Проходит жизненный круг, и я оказался именно здесь. Работал в театре, подрабатывал дворником от ТЭЦ на полную ставку и заработал себе метлой на квартиру. Представляете, снится Сталин, спрашиваю его: «Иосиф Виссарионович, когда мне дадут квартиру?» И он отвечает: «Работай, работай, работай!» Потом через некоторое время звонок: «Четырехкомнатная квартира на девятом этаже». Жену с трудом, но убедил. Ехали до автовокзала, потом пешком по правой стороне аллейки идем: я, позади жена, за ней дети. Так, гуськом, пришли, поднялись на 9-й этаж. Год делали ремонт, справили новоселье.
— В 1994 году вы были удостоены звания «Заслуженный артист Республики Хакасия», а в 1998-м — нагрудного знака Министерства культуры России «За достижения в культуре». Для вас это признание значимо?
— Первое звание, конечно! Крылья появились: заслуженный артист Хакасии! Вышел после получения награды, испытывал такое счастье! Позвонил жене: «Знаешь, с кем ты разговариваешь? С заслуженным артистом республики!»
Моя жена умерла восемь лет назад. В День семьи, любви и верности… Такое наказание… Но для меня это символично, потому как ежедневно думаю о ней, общаюсь с ней. Какая-то связь остается все равно, как ни крути. Мы работали в разных сферах: она — учителем в школе. Это тот еще театр… Сажаю цветы у нее на кладбище: бархатцы и ее любимые астры. Вроде жили как все, но понимаете… другую такую не найдешь.
— Ваше пожелание зрителям и нашим читателям…
— У нас слишком большой театр, не хватает компактности для зрителя, на мой взгляд, чтобы он пришел как в родной дом. Недавно обратил внимание во время поклона на то, что сидят люди измотанные, загнанные пандемией, жизненными ситуациями… И мне так хочется пожелать им качественных, душевных спектаклей, где они могли бы поплакать, посмеяться и порадоваться!
Беседовала
Екатерина ШАХАЕВА