Наверное, наиболее сложной профессией считается та, в которой нужно много работать с людьми. И тут не каждый справится, ведь необходимо не только любить саму профессию, но и людей, с которыми встречаешься каждый день. Особенно когда речь заходит о помощи в сложных жизненных ситуациях. Наблюдать, слушать, помогать… Вот то, к чему стремится в своей работе наша героиня — молодой психолог Екатерина АСАЛЕЕВА.
— Расскажи, как вышло, что твоим призванием стала именно психология?
— Да на самом деле все просто — мне всегда нравилось изучать людей. Но, как истинный фанат фэнтезийных книг, сначала все-таки хотела стать генетиком. Думала, что так смогу узнать всю подноготную, а может, и ставить опыты (смеется ). Но когда поступила учиться на биоэколога здесь, в Абакане, то быстро поняла, что вся учеба — это сплошные термины, классификации… Одним словом — теория, а мне больше хотелось именно практических действий. Вот тут-то и вспомнила про психологию. Перепоступила на это направление. Но и тут меня спустили с небес на землю. Думала, что психология моментально откроет мне все тайны личности человека, что можно будет «считывать» его, как сканером. Но это тоже наука, требующая, чтобы ее изучали, прежде чем применять на практике. Но мне все равно это нравилось. Получается, что детская мечта все-таки сбылась.
— Какое направление в психологии выбрала для своей профессиональной деятельности?
— Сначала думала, что выберу социальную психологию. То есть, буду делать большие проекты, помогать людям в сложных жизненных ситуациях… Но на третьем курсе попала на практику в Абаканский клинический психоневрологический диспансер. Увидела воочию, как работают клинические психологи, и поняла очень важную для себя вещь: у этих специалистов результаты обычно видны сразу, а у социальных психологов… Они тоже есть, только пролонгированы во времени, и их сложно заметить. Есть даже анекдот на эту тему: «Если психолог хорошо поработал, клиент думает, что он все сделал сам». А мне не хотелось работать впустую. Поэтому в магистратуру пошла уже по направлению «Клиническая психология».
Сейчас работаю в основном с «особенными» детками, которые перенесли различные травмы психологического характера, страдающими аутизмом и другими ментальными расстройствами.
— Катя, много ли люди могут рассказать о себе, если «вести наблюдение»?
— Даже не представляешь насколько много! Но при этом не стоит навязчиво лезть в душу. Это так не работает. Сами люди зачастую и не догадываются, сколько могут рассказать и показать. Тут еще важную роль играют вопросы. Ведь все мы любим рассказывать о себе. Даже самые тихие и замкнутые, потому что интерес к человеку пробуждает в нем центр удовольствия, скажем так. Каждый из нас — это личность, и хочется это доказать, пусть даже не всегда явно.
Здесь же хочу добавить о психологических методах. Проблема в том, что они всегда требуют добровольного участия обеих сторон. В какой-то степени тот факт, что я стала психологом, помешал общаться как раньше. Какое-то время друзья боялись мне что-то рассказывать. Стереотипное мышление. Однако психология поведала мне о законах, правилах мышления, каких-то моментах, о которых мы знаем, но никогда всерьез не задумываемся. А психологи это систематизировали. Правда, на практике все индивидуально. Бывает, узнаешь о какой-то концепции, наблюдаешь за людьми и понимаешь, что она не работает. А проходит время — и вуаля! Сработало.
— Насколько человек прост или сложен?
— Думаю, что мы намного проще, чем нам кажется. И в то же время намного сложнее. Но, наверное, лучше быть проще. И для самого человека, и для окружающих. А мы любим «загоняться», добавлять каких-то деталей, потому что, кажется, будто так наша личность и образ будут более глубокими, или мы хотим таким образом достичь какой-то цели. Но при этом нужно учитывать сотни деталей, чтобы они не работали против человека. В противном случае можно так запутаться, что мир покажется страшным, злым, так же как и люди, населяющие его.
— Расскажи, с какой возрастной группой ты занимаешься?
— С дошкольниками и школьниками. В основном все происходит в игровой форме. Мы играем в мяч, с другими игрушками. Постепенно игры становятся чуточку сложнее: где-то нужно подключать речь, где-то понимание, логику… Тогда психика начинает работать в эту сторону. Встречи индивидуальные, групповые можно проводить только тогда, когда происходит хоть какая-то социализация особенного ребенка. Как показывает моя практика, если он увидит и поймет, что с другими детьми можно общаться, то будет постепенно это делать. Ведь малышей всегда тянет друг к другу, а потом и ко взрослым.
Понятно, что с человеческой точки зрения этих детей хочется пожалеть, поддержать. Но, к счастью, я четко знала, к чему стремлюсь. Например, увидела, что у ребенка сложности с контролем агрессии. Пока он маленький, его можно удержать, но когда он вырастет, если такая манера поведения у него сохранится, то государству ничего не останется, кроме как изолировать его. А такого я, как специалист, просто не могу допустить. Поэтому нужно работать, рассказывать, показывать. Пусть это со стороны может выглядеть и жестко, такое тоже бывает, но если ты точно знаешь, к чему идешь, как это будет выглядеть через месяц занятий, через год, а еще понимаешь, что у такого ребенка есть все шансы пойти даже в обычную школу… Тогда силы появляются.
— Как складываются отношения с родителями?
— У многих создается впечатление, что, как только ребенок пошел в школу, можно выдохнуть. Потому что теперь он влился в социум, и школа сама его потащит. Но так не бывает. Поэтому приходится объяснять, показывать, куда родителям вместе с детьми нужно двигаться.
Когда они только приходят, сразу видно, что они чувствуют себя намного тревожнее. Их одолевают опасения, а если у ребенка запущенный случай, то уже готовы опустить руки. Поэтому хорошо, если психолог сможет контактировать и с родителями, и с детьми вместе. У меня была такая практика, но только для того, чтобы объяснить взрослым, как и куда им двигаться дальше по развитию детей. Работа с «особенными» детьми, да и просто с детьми — это каждодневный труд.
— Что еще является частью твоей жизни?
— С детства и до сих пор со мной писательское дело. Впервые села сочинять в 12 лет после прочтения очень хорошей книги. Очень хотелось продолжения, но увы… А если так, значит, я сама его придумаю. Правда, дальше трех абзацев дело не пошло. Потом пошли различные фанфики, их я сначала просто читала, потом начала сама писать. Пробовала делать различные отыгрыши. Чтобы проработать персонажа, писала о нем рассказы…
Со временем это действительно стало частью жизни, таким хобби-привычкой. Да, бумага все стерпит, но мне хотелось выплескивать какие-то интересные идеи. Пишу сейчас в основном рассказы с простой, почти бытовой, историей в необычных сеттингах, то есть среде, в которой происходит действие. Также они предусматривают место, время и условия действия. Хочется в творчестве нести больше чего-то доброго, «бесконфликтного». Есть же такие произведения, например, в японской литературе или в натуралистических историях, где автор просто рассказывает о своих путешествиях… Как говорится, каждый пишет о том, к чему лежит душа.
Но не скажу, что творчество для меня — это способ высказаться в какие-то переломные моменты. Лучше всего позвать друзей и поделиться своими переживаниями и мыслями с ними.
— Да, каким бы хорошим собеседником ни была книга, друзей она не заменит. Спаси бо большое за беседу. Надеюсь, твое творчество найдет своего читателя, а профессия будет востребованной многие годы.
Беседовала
Анастасия СПАЛЕВИЧ
Фото из личного архива Екатерины Асалеевой