Мир полон всяких неопределенностей, а мы — ложных представлений обо всем, и даже о них. Недавно социологи пришли, кажется, к полному согласию в вопросе о нищете. Они провели масштабный социальный эксперимент, который показал, что нищета и стресс вредят здоровью все-таки больше, чем неправильное питание и сидячий образ жизни. От бедности толстеют! Кто бы мог подумать. А ведение дневников (писательских или любых других), а также будильники, приложения для медитации и сна, приложения по типу «ежедневник» — все это далеко не так полезно, как казалось нам ранее. Ну, или казалось мне.
Этим материалом начинаем цикл статей о методиках якобы «для улучшения жизни», которые, по моему личному мнению, не только не работают, но даже вредят.
Дорожка в «желтый дом» из написанных слов
Будучи совсем еще юным, восьмиклассником, начал я как-то вести дневник в маленькой тетрадке из девяноста шести листов, которая, правда, уже была нормально так заполнена: привычка что-то писать зародилась раньше — с садика. И я был единственный, к слову, из первоклассников, кто пришел в школу, уже умея писать, читать и считать — и все благодаря матери, которая всему этому меня научила.
Если в школе все мои записи, в основном, ограничивались пересказом прошедшего дня или списком дел на завтра, то позже, уже спустя несколько лет, в университете, они превратились в депрессивно-меланхоличный поток сознания; поток о ненависти к самому себе и окружению, о безмерной жалости к собственной личности.
Тогда, в университете, я в первый раз был по-настоящему влюблен. С девушкой четыре года встречались, и о ней много писал в дневнике. Конечно, можно сразу понять, что депрессия в дневник пришла как раз в то время, когда девочка покинула мальчика. Мне было двадцать — считаю этот возраст самым началом осознанности. И вот поэтому записи, которые велись в дневнике в то время — очень показа-тельны:
«22 февраля, четверг.
…куда так далеко от дома-то? От чего бежишь, парень? Пытаешься доказать самому себе, что сможешь справиться со всеми трудностями и что фраза “бесхребетное чучело”, брошенная тебе твоей же возлюбленной, — ничего не стоит? Бывает, мечтаешь взглянуть в ее глаза после стольких исписанных листов и пройденных в путешествии километров, так что сил нет. И хочется выпендриваться, какой ты смелый автостопщик, прошедший всю страну один и без копейки? Это хочешь ей сказать? Чем гордиться-то тут, умник?!»
В разных странах интерес к ведению дневников проснулся у людей не одновременно, подобно неравномерному распространению в мире грамотности — умения читать и писать. В Европе дневники получили распространение в конце XVI века и представляли собой банальную исповедь. Народ просто записывал в них свои непотребные помыслы и сотворенные поступки, самостоятельно оценивая себя, и даже более этого — зачитывая членам семьи собственные опусы. Тогда люди верили, что дневник — это посредник между человеком и Богом, а записывание мыслей — исповедь.
Все просто. По-пуритански.
Сам того не зная, исповедовался и я. В то время, когда дневник заполнялся с невероятной скоростью, был сам я полон грязи и страдал, выплескивая ее, и вопреки всем заветам психологов, что, мол, ведение дневников — способ избавиться от негатива, негатив только приумножался. Видя каждый раз свое нытье, каждый раз возвращаясь в этот опухший от тысяч открываний-закрываний дневничок, все более себя презирал и укреплялся во мнении, что нет — не лечит оно меня, но калечит. И нужно с этим покончить, иначе — депрессия.
Карандаш, тетрадь и с ними — мрак
Многие мною любимые писатели ремеслом своим занимались и во сне. Франц Кафка, австриец и клерк, а по совместительству — блестящий прозаик и вдохновитель создания нового термина обозначения стиля в искусстве, что подразумевает под собой мрак, самокопание и сюр — кафкианский, — рассуждал в своих дневниках о собственной несостоятельности, вечно упрекая и терзая себя по поводу и без него: «…Неразрешимый вопрос: сломлен ли я? Гибну ли я? Все признаки говорят за это (холод, отупение, состояние нервов, рассеянность, неспособность к работе, головные боли, бессонница); почти единственное, что говорит против этого, — надежда…»
А горячо любимый мною Джек Керуак, вдохновитель нескольких поколений и основатель американского движения битников, вообще все свои книги выписал из дневников.
«…Я вижу себя обреченным, жалким — ужасно сознавать, что всю жизнь дурил себя, думая, что надо что-то делать, чтобы спектакль продолжался, а на самом деле я всего лишь несчастный клоун…»
Это люди с острым пером. Ведение дневников для них (уверен, для двух писателей выше — точно) — не только метод анализа самого себя и окружающего мира, но и способ позже из всего написанного склепать искусство. А если ты клепаешь искусство, ведение дневников — подробное и дотошное описание своего состояния — прямой путь в психушку.
Мне потребовалось несколько лет, чтобы выбраться из мрака, в который сам себя вогнал, делая каждодневные записи. Наверное, теперь боюсь, что, вернувшись к этой практике, снова буду затянут в пучину тоски и меланхолии и выбраться из нее будет в разы тяжелее, чем раньше, когда был моложе. Все же считаю, что многое о себе лучше никогда не знать. Не облекать в слова скребущихся на душе кошек, не гнать их словами и синтаксисом вычурным не подзывать.
С точки зрения ученых
Но это все были мои мысли и мой опыт. В XX веке по всей этой теме прошелся профессор Джеймс Пеннебейкер, он книжку написал про ведение дневников, и в ней пришел к выводу: эта практика все же помогает людям, которые описывают прошлый свой травматический опыт, облегчить эмоциональное состоянии и отпустить проблему. Но по его методике, чтобы все работало, записи нужно разделить на четыре части, чтобы охватить все неохватное. Итак, по мнению Пеннебейкера, структура дневника должна быть такой:
жизненное время — описание всего, что происходило за последнее время;
диалоги с людьми — для понимания, как идет контакт с твоей и со стороны собеседника;
сновидения и сумеречные образы — хаотичные наблюдения, что приходят на ум, когда ты занят какой-либо деятельностью.
Ученый считает, что только с соблюдением всех этих правил при ведении дневника практика позволит получить более полное представление о себе, прошлом и настоящем. Еще одна практика, но только от другого психотерапевта — заканчивать предложения, например, такими фразами: «Прямо сейчас я хочу…», «Сейчас я чувствую…», «Мой самый большой страх — …».
Вывод
Но как по мне, вся эта психосоматическая чепуха и правила для ведения дневников в современном мире никому не помогут. Если человек болеет душевно, колупанием пером в собственной сердцевине сделать можно только хуже.
Эмоциональную боль, считаю, лечить действенней всего новыми впечатлениями, множественным потоком впечатлений, а не анализом уже приевшихся, одеревеневших в тебе эмоций. Для меня выходом стало путешествие автостопом по стране, и только спустя несколько лет я смог снова заглянуть в собственные дневниковые записи и склепать из них искусство.
Владислав КОНСТАНТИНОВ
Фото из открытых источников