Нынешняя неделя для Абакана — юбилейная, ему — 90. И без малого треть этого времени городом руководил Николай Булакин, как теперь его называют — народный мэр. Он возглавил город в 1995 году, в не самые лучшие его времена. И кто знает, каким был бы Абакан, если бы не Булакин и его твердый характер, благодаря которому столица Хакасии превратилась именно в тот город, которым горожане гордятся сегодня.
Он ушел от нас в октябре 2019-го. 14 апреля — ровно полтора года с того трагического дня. Но Николай Генрихович стал для Абакана человеком, которого невозможно забыть. Ведь в столице Хакасии все пропитано его созидательной энергией.
Предлагаю вспомнить сегодня Николая Генриховича не просто добрым словом, а именно его словами, фрагментами его интервью, которые удалось взять у него в разные годы. Таким образом, Николай Генрихович сегодня сам нам расскажет о себе.
О чинопочитании
— Я считаю, что низкопоклонство, или — еще более резкое слово — лизоблюдство, которое традиционно свойственно российскому чиновничеству, для меня неприемлемо, — это были одни из первых слов в самом первом интервью, которое удалось мне сделать с Николаем Булакиным 19 лет назад.
Тогда я решил развить эту тему и перейти, так сказать, на личности.
— Относительно лизоблюдства. Не хотите ли вы сказать, что в вашей администрации этого нет? — уточнил я.
— Я не потворствую таким проявлениям. И вообще к таким понятиям, как лесть и восхваление, отношусь, в общем-то, достаточно спокойно. Тем более я — не новичок во властных структурах и могу видеть истинные цели и стремления любого человека, как бы он на меня ни воздействовал. Я не считаю, что такой инструмент воздействия на меня, как лесть, у кого бы то ни было может иметь результат.
Таким он и оставался до самого своего последнего дня.
Прямолинейным.
Бескорыстным.
Честным.
Редкий набор качеств по нынешним временам, и не только для чиновника.
Покровитель? Хозяин? Слуга!
Николай Булакин родился 17 декабря, в один день с небесным покровителем нашего города — Николаем Чудотворцем. Однажды я его спросил: каково это — быть земным покровителем Абакана?
— Я не считаю себя покровителем города, — отрезал Николай Генрихович.
— Тогда — хозяином?
— Руководителем публичной власти города. У меня в кабинете есть икона Николая Чудотворца. Подарил мне ее еще владыка Викентий. Я, как человек верующий, всегда обращаюсь к нему за помощью, которая мне нужна достаточно часто.
И согласитесь, мало кто из нас знал, как часто этот сильный человек нуждался в помощи.
— Я — человек, наверное, не очень амбициозный, а должность мэра — хотя, наверное, многие этого не знают и не согласятся со мной — это очень неблагодарная должность. Мне кажется, занимая ее, нужно, прежде всего, разобраться: зачем, для какой цели ты сюда пришел. Отдать гражданский долг, сделать что-то для Отечества, государства, города, граждан? Или ты преследуешь более прозаические цели? Вы же понимаете, что власть человеку, который до нее добрался, зачастую дает возможность решать какие-то иные задачи, а облеченные ею люди могут использовать эту власть и в своих личных целях, в том числе и корыстных.
— Зачастую именно так и происходит.
— Ну, я бы не был столь категоричен. Все-таки хороших людей больше, чем плохих, и очень много как раз тех, кто личные цели в своей работе не ставит во главу угла, будь он в должности мэра ли, губернатора ли. […] На этом месте должен быть бурлак, у которого практически нет личной жизни, у которого почти ничего в голове, кроме городских проблем, нет и не может быть. В этой должности для меня уже почти ничего непонятного нет, здесь я уже знаю многие проблемы и проблемки, мне известны все нюансы этой работы. И, с одной стороны, могу сказать, что это проклятая должность, с другой — я без нее уже не могу.
— У нас все на свои должности приходят такие демократичные, но проходит время — и даже самые, казалось бы, демократичные обрастают той самой чиновничьей шкуркой, которая с годами становится все толще и толще…
— Это зависит от личных качеств каждого отдельного человека. Грубость, хамство, пренебрежение — мне, надеюсь, это не свойственно. Думаю, я не такой человек. Если «зажраться» — в корыстном смысле, то здесь при всем желании нельзя кинуть камень в мой огород. Я как жил двадцать лет назад в одной квартире, так в ней сейчас и живу.
Компромисс во имя спасения?
— Как часто вам приходилось поступаться принципами?
— Я бы смягчил этот вопрос. Насколько необходимо использовать варианты компромисса при решении многих вопросов, которые ставит жизнь или работа перед главой города? В общем, без этого не обойтись.
— Ну, а как же тогда знаменитое «единожды солгав»?
— О лжи речь не идет. Компромисс — не ложь. Искусство компромисса, тем более в сфере публичной власти, качество, которое обязательно должно быть у любого публичного деятеля. Промолчать там, где нужно промолчать, не говорить того, что не нужно говорить в данный момент, дабы не навредить — не себе, а делу. Городу, населению города.
— Вы обидчивый человек?
— В какой-то мере. Но стараюсь этого не показывать.
— А научились прощать?
— Да давно уже. Это относится и к тем людям, которые, возможно, меня не простили.
— У вас много врагов?
— У любого публичного человека не то что врагов, а людей, неприязненно относящихся, просто тех, кому по каким-то причинам не нравится человек, я конкретно не нравлюсь, очень много. Основная часть абаканцев в своих оценках, своем отношении ко мне давно определились. В своей неприязни, безразличии и, наоборот, в одобрении и доброжелательности.
Замарать невозможно!
Очень редкая черта для чиновника такого ранга — к Николаю Булакину никогда не прилипала никакая грязь. Даже если эту грязь кидали с федеральных телеканалов, как это было во время скандала вокруг рынка «на Трудовой» в 2006 году. Однако, опять же, никто не знает, чего стоило ему тогда сохранять спокойствие и самообладание.
Мы говорили с ним на эту тему зимой 2006 года.
— У меня еще много нерешенных вопросов. Я должен завершить то, что начал. Хотя бы завершить строительство храма. Что бы ни происходило, все-таки будем уповать на торжество добра в этой жизни, в этом мире и, в конечном итоге, на торжество справедливости.
— Вам сколько лет?
— Мне уже много, 53 года.
— И вы все еще верите в торжество справедливости?
— Я в Бога верю.
— Ну, тогда у вас еще есть надежда на Высший Суд. Да и добро со справедливостью у вас есть шанс тоже там, на том свете, найти.
— Даже если и так. Политика — вещь очень странная, я не хочу сказать грязная. Но действительно, очень трудно иногда, даже прилагая максимум усилий, остаться незамаранным.
Попытка замарать Николай Булакина тогда не удалась. Но через пять лет, в 2011-м, случилась следующая, уже с явной целью убрать народного главу с должности мэра. Ему было очень тяжело. И я помню, как не просто давалось ему это интервью, как он очень тщательно подбирал слова. А в самом конце разговора не выдержал, и в уголках его глаз заблестели слезы. Это было очень трогательно.
И честно.
— Быть может, для вашего благополучия, здоровья, спокойствия семьи, близких взять и сказать: да ради бога, не пойду я на следующие выборы?
— Я вам уже сказал: город — это главное дело моей жизни. Я живу этим делом и не представляю себе какие-то иные варианты задействования себя для иных целей. Мне посчастливилось, удалось в жизни обладать таким счастьем — чувствовать себя созидателем, делать полезные вещи для большого количества людей…
То, что происходит сейчас — я имею в виду возбуждение уголовного дела, — для меня очень сложное состояние. Тяжелое событие. Тем не менее, мне нужно находить какие-то силы для того, чтобы, во-первых, не показать сложность своего положения. Во-вторых, постараться, чтобы эти события произвели как можно меньший негативный эффект на дело, которому я служу. Если же говорить о каких-то личных моментах… Собственно, я уже все и сказал. Если раньше я каждое утро вставал с роем мыслей о том, что мне нужно сделать за сегодняшний рабочий день, то сейчас я просыпаюсь с мыслью, что лучше бы мне не просыпаться вообще. Но об этом не нужно говорить. […] Раньше я ходил на работу для того, чтобы гореть на ней. Настоящий руководитель должен гореть, тянуть лямку! Сейчас, к сожалению, такого состояния нет.
— И все же будем надеяться, что самого печального не произойдет.
— То есть, процедура медленного убивания не будет доведена до конца?
Не эти ли попытки обвинить, замарать, заклеймить и подорвали здоровье Николая Генриховича, которым он всегда гордился.
О здоровье
«Как вы отдыхаете?» — спросил я Николая Генриховича во время своего первого интервью с ним летом 2002 года.
— Практически никак, — ответил он тогда мне. — Прихожу я домой в восемь часов вечера, посмотрю новости — и «отрубаюсь». На протяжении всех последних лет мой рабочий день начинается в половине восьмого утра и заканчивается в половине восьмого вечера. Правда, в воскресенье я прихожу домой пораньше.
— Но ведь так запросто можно угробить свое здоровье?
— Да нет, я бывший спортсмен, меня еще надолго хватит. Главное — не пить, не курить, не говоря уже о прочем.
Его здоровья спортсмена хватило еще на 17 лет…
Таких бесценных лет для нас, жителей Абакана…
Спасибо вам, Николай Генрихович!
Алексей КИРИЧЕНКО
Фото из открытых источников