К своему дню рождения молодежный камерный театр монолога «Белый рояль» подготовил для зрителей необычный спектакль — «Шипы роз и не только…».
Впрочем, были ли вообще у этого театра обычные постановки? Думаю, что нет. В нем необычно все — от названия до репертуара. Каждый спектакль — как причудливое драгоценное украшение, искусно созданное под руководством заслуженного артиста Российской Федерации и Республики Хакасия Виктора Шлыка.
За 11 лет театр представил множество ярких, мало известных широкому кругу монологов из произведений русской и зарубежной литературы в обрамлении живой музыки, пользующихся неизменным успехом.
«Главный наш принцип — никакой фонограммы и никакой “попсы”. Высокая классическая драматургия и литература. Мы сочетаем естественное звучание музыки, слова и пластики», — сообщает в начале каждого спектакля Человек Театра в исполнении Виктора Шлыка. И зал замирает в ожидании чуда.
Современного избалованного зрителя сложно чем-либо удивить, но «Белому роялю» это удается каждый раз, когда выходит новая постановка.
Спектакль «Шипы роз и не только…» похож на сон, сотканный из разрозненных, но, между тем, удивительно точно подобранных элементов повествования. Он смотрится на одном дыхании, когда не замечаешь время, очарованный происходящим на сцене.
Характеры персонажей столь разнятся, что некоторое время недоумеваешь: по какому принципу они вообще увязаны в одну постановку? Но потом вздрагиваешь от внезапной догадки: шипы! Все монологи объединяют острые шипы слов, которые вонзаются в сердце и бередят душу зрителя.
Не случайно спектакль открывает страстный монолог Егора Десятникова: «Если ты хочешь получить красную розу, ты должен сам создать ее из звуков песни при лунном сиянии, и ты должен обагрить ее кровью сердца». Егору хорошо удаются трагические роли, когда он властно увлекает зрителей в водоворот переживаний из сказки О. Уайльда «Соловей и роза».
Еще не стихла буря чувств, как на сцене уже новый персонаж: маленькая горбатая девушка, замотанная в тряпье, вдруг заявляет, что только слепой не увидит, насколько она прекрасна. Виктория Меткижекова в образе Феи из «Синей птицы» М. Метерлинка то важно расхаживает, то нервно притопывает изящной ножкой, то вдруг начинает кружиться, заливисто хохоча и дразня зрителя, призывая его наконец-то отбросить мишуру и увидеть за внешним уродством сияющую красоту души.
На смену ей, терзая разболтанную балалайку, приходит Егор Литвинов — един в трех лицах: автора, Антипа и жены его Марфы. Перед зрителем открывается печально-философская картинка из жизни супружеской пары, где муж — романтик, витающий в облаках, а жена — из породы приземленных людей. И вот голос Егора звучит то заискивающе, то срывается на требовательный фальцет, то обретает сварливые ноты Марфы, то скатывается в отчаяние… Меняется голос, пластика тела, выражение лица и вместе с этим меняется восприятие происходящего. И сердце разрывается от противоречий: жаль неудачника Антипа, вынужденного бесконечно оправдываться перед властной женой «за безделки», и одновременно жаль хозяйственную Марфу, живущую с таким вот слабохарактерным персонажем. В момент, когда «Антип» уходит со сцены, еще какое-то мгновение ждешь, что или он радостно вернется с балалайкой, или «Марфа» начнет ворчливо бубнить из-за декораций, или раздастся уверенный голос «автора». Но нет.
Перед нами — Ночь (Вероника Меткижекова) в черном плаще, которая плачет и жалуется: «Боже всемогущий! Боже всемогущий!.. В какое ужасное время мы живем! Ни минуты покоя… За последние годы я перестала понимать Человека… До чего это дойдет?.. Неужели он со временем узнает все?.. Он и так уже завладел третью моих Тайн, все мои Ужасы дрожат от страха и не смеют выйти наружу. Призраки разбежались, большинство Болезней хворает…» Она столь убедительна в своей тревоге, что ее волнение передается в зал, заставляя сопереживать метерлинковской Ночи, которая вот-вот лишится всех своих тайн.
Следующий «шип» — монолог Шарлотты из чеховского «Вишневого сада» в исполнении Ольги Черповодской — полон грусти и столь пронзителен, что в зале повисает давящая на уши тишина, и невольно вздрагиваешь, когда на сцену выходит безусловный фаворит постановки — Ирина Колосова. Когда в программке читаешь «Ж. Ануй “Жаворонок”, монолог Жанны д,Арк», ждешь трагедии, но никак не комедийного звучания. И тем удивительнее уместность комедии в этом трагическом монологе: «Вы представляете себе Жанну, все принявшую, Жанну раздобревшую, Жанну, превратившуюся в лакомку, можете представить себе Жанну нарумяненную, в модном головном уборе, шагу не умеющую ступить в пышных юбках, с собачонкой на коленях, Жанну, завлекающую кавалеров, а может быть, даже Жанну замужнюю?» Актриса так легко и непринужденно продемонстрировала всю нелепость такого финала, что в момент, когда звучит трагическая часть монолога, зритель видит в Жанне героя, а не жертву, испытывает восхищение, а не жалость.
Спектакль «Шипы роз и не только…» уникален еще и тем, что музыка в нем служит не только канвой, но и сама становится полноценным монологом и даже диалогом. Как, например, яркая беседа скрипки (Ирина Колосова) и гитары (Алексей Форис), которая отсылает зрителя во времена бродячих актеров и зовет в дорогу, навевая романтику путешествий.
Или царственный взмах руки — и зрителей уносит в страну грез фортепьянная мелодия Wanderlust в исполнении Виктории Мартьяновой. Только музыка и ни единого слова. Ах, если бы Мадам В. еще и произнесла хотя бы несколько слов! Это бы еще больше украсило ее выразительный музыкальный образ. Но и, вместе с тем, было бы лишним, потому что есть моменты, когда музыка важнее слов. Тем более, что слов в спектакле было предостаточно. Острых, колючих, царапающих и заставляющих зрительскую душу плакать и сопереживать происходящему на сцене.
Несомненным украшением и тонким связующим звеном в этом сценическом повествовании является присутствие живой фортепианной музыки в исполнении Каролины Огородниковой, ненавязчиво вкрапляющей фрагменты из Чайковского, Михаила Оргиша и Брайана Крейна. Что придает этому действу магию таинственного волшебства и полета.
Ольга ЛОМОВА